Отрывок из книги воспоминаний Ноэль Перез-Кристиенс «Искры божественного»
20 июля. Из записной книжки.
Наконец-то, вернулась к занятиям. Имели [с Б.К.С. Айенгаром] чудесный разговор. Я сказала кому-то, кто пересказал это Айенгару, что ищу духовной йоги. Он объяснил, что это невозможно, потому что йога – это единение, и я не могу достичь ничего, если мое тело слабо. Внимание – это концентрация. А медитация – это мгновение, когда, в результате полной концентрации для достижения совершенной позы, вы удерживаете эту позу. Что означает – работаете в ней. Это момент такой мощной концентрации, что вы теряете осознание «Я». Для него каждая поза есть медитация, опыт единения, в котором теряется ощущение пола, национальности или времени. Вы забываете обо всем не потому, что хотите этого, а потому, что такая степень концентрации заставляет вас это сделать. Я вернулась к норме, я стала сильнее, за пять занятий он заставил меня сделать невероятный прогресс. Он многого ждет от меня за эти два месяца. Он видит все, и не позволяет ничему ускользнуть от его внимания. Сегодня я занималась час пятнадцать минут без чувства усталости.
Была на его детском классе (для детей от 10 до 16 лет): он буквально не позволяет им перевести дух, и вместо отдыха дает (так называемые) восстанавливающие позы. Он соединяет различные позы друг с другом и требует такого огромного мышечного усилия! Но дети, кажется, не устают; он продолжает в таком духе достаточно долгое время. У него невероятная сила, это на грани акробатики.
22 июля.
Айенгар вполне доволен мною, он говорит, что я упорно работаю. У меня хороший прогресс, мои мышцы уже меньше болят. Когда я делаю стойку на голове, в ней начинает появляться легкость.
23 июля.
Айенгар настойчиво говорит мне, что с моими будущими учениками никогда нельзя идти с той же скоростью, как он идет со мной, или утомлять их так же сильно. Я потеряю их, потому что у них не хватит мужества. Мало-помалу, я начинаю понимать, насколько хорошо он владеет своим искусством. Он дает мне подготовительные шаги к самым сложным асанам в каждой группе поз. Он показывает, как должна работать каждая мышца, куда нужно переносить вес, что расслабить, где развернуть, какой цели нужно достичь. Он требователен, как кнут, но полон радости и добрых чувств, когда видит, что вы стараетесь на полную. Он помогает, поддерживает и останавливается именно тогда, когда вы дошли до своего предела и молите о пощаде. Вы чувствуете, что он точно знает, насколько далеко вы можете продвинуться сегодня, и мягко готовит к тому, что ждет завтра. Сегодня я сделала Ширшасану самостоятельно, с сильными ногами. Сила начинает приходить, теперь все это не так невыносимо.
«…Он сохраняет теплые отношения со своим Гуру, Кришнамачарьей, и пишет ему все о своей работе. Прочитав книгу Есудиана [автор книги о хатха-йоге], я спросила Айенгара, правда ли, что определенные люди могут общаться на расстоянии. Он немного скептически к этому отнесся: «Как ты можешь быть уверена, что это – весть от твоего Гуру?» Но сам же говорит о том, что часто его письма с вопросами к Учителю встречаются на полпути с его письмами, содержащими ответы.
Я действительно чувствую, что я вошла в правильный ритм работы, и что, если я оправдаю его ожидания, он не оставит меня. Кажется, он знает точно, насколько он может продвинуть меня по этому пути. Он объясняет, что неважно, если я не знаю названий мышц, потому что у меня появится практическое знание их [работы].
24 июля.
Два часа занятий! Я умираю, но жесткости все меньше и меньше. Он так рад, что практика доставляет мне удовольствие, и это компенсирует все страдания, которые мне приходится выносить. Наша дружба становится глубже: я начинаю постигать его простую и такую глубокую душу. Его мудрость очень человечна, полна опыта жизни и страдания. Он говорит мне: «Ты должна принять страдание, чтобы стать другом тем, кто страдает». Он также говорит, что при тщательной работе придет интуиция, но стремиться к этому не следует. Айенгар вызывает у меня больше и больше восхищения. В нем есть что-то от старых мудрецов прошлого, которые сначала выжидают, чтобы увидеть, каков ты на самом деле, чтобы затем дать тебе все, что у них есть. Сначала он заставлял меня делать много физической работы в практике, без погружения в глубину. Теперь наша дружба постепенно становится глубже, и с огромной радостью я осознаю, что уже встала на его путь. Он – простой человек, он абсолютно уверен в том направлении, в котором ведет меня, и он вынес невероятные унижения от других йогов и докторов, но бессловесно выдержал все благодаря преданности своей работе и глубине мудрости, которая идет не из книг, нет! А полна жизни, здравого смысла и добрых чувств. Он мог бы жить в США или хотя бы в Бомбее и зарабатывать состояние (в США ему предложили мост из золота). Нет, он предпочел остаться здесь, в окружении жены и шести детей, которые восхитительны и просты, так же как он.
25 июля. Он в Бомбее, и я занимаюсь одна. Боже, это трудно! Я пока не могу почувствовать, как энергия течет через мои сосуды. Читаю его статьи, которые он оставил мне перед отъездом. Он действительно полностью поглощен своим искусством; это его великая любовь.
31 июля. Из письма: на сэкономленные деньги я теперь езжу в Бомбей каждые выходные, чтобы посещать еще два урока и привнести немного красок в свою жизнь. Это также позволит мне увидеть другие школы йоги, теперь, когда Айенгар дал мне на это разрешение.
5 августа. Все еще не совсем хорошо. У меня недостаточно сил для занятий, несмотря на то, что Айенгар удовлетворен результатами, он немного обеспокоен: «Не думай заболеть, у нас впереди слишком много работы!» Он лечит меня с помощью лимонного сока, разведенного ледяной водой без сахара, и газированным лимонадом. Это хорошая «чистка» – смесь лимонной кислоты, яда, отдушки, и сахарина. Но мне кажется, что благодаря этой взрывоопасной смеси, мне немного лучше.
10 августа. Из письма. В прошлые выходные в Бомбее я видела другого учителя йоги, который учился у того же мастера, что и Айенгар, и даже в то же самое время. Никакого сравнения – как будто бы одинаковое семя, посеянное на двух разных участках земли, дает совершенно разные плоды – человека, необыкновенного с любой точки зрения, и другого – посредственного с любой точки зрения, за исключением дружелюбного отношения, характерного для всех южан. Я также была в Национальном Институте Йоги на Марин Драйв со своими друзьями-парсами, которые говорят по-французски. Там мужчины и женщины занимаются по-отдельности. Конечно, я не могла увидеть, как занимаются мужчины. Муж моей подруги сходил на этот класс и вернулся в расстроенных чувствах – ученики пытались вызвать у себя рвоту, очистить желудки от всех прекрасных пищеварительных соков, созданных природой. Они делали это при помощи заглатывания полоски хлопковой ткани.
Я видела на занятии четырех женщин: три были в длинных юбках и одна – в сари. Вот, наверное, удобно им поднимать ноги к потолку. Преподавательница тоже была в сари. Традиция, которой следуют без разума – это что-то граничащее с идиотизмом.
10 августа. Наша дружба все глубже. Он объясняет мне множество вещей, красиво и глубоко, но по-английски. Из-за этого [неродного для меня языка], а также из-за усталости, я мало что могу запомнить. Он рассказал мне, что его Гуру посеял в нем семена йоги, но далее всю работу он выполнил сам. Его Гуру хотел, чтобы он женился, и он женился. Он показывает мне свои фотографии [в асанах], и я говорю: «Твоя жена, наверное, гордится тобой!» «Нет. Почему? Не из-за этого, во всяком случае».
Я возвращаюсь, чтобы посмотреть, как он ведет занятие для детей. Он показывает мне все мелкие детали, которые он поправляет, помогая самым маленьким очень мягко, более старших – уверенно, сильно. Всем им, он дает понять, что они должны создавать длину и расслабление. Он спрашивает: «Теперь ты понимаешь философию? Люди говорят о философии, прочитав книги. А философия – это образ жизни, а не исследование! Я сею семя в этих мальчишках, и дальше они могут либо развить его, либо позволить ему засохнуть. Я не навязываю им свою личность. Если бы я так делал, где была бы их индивидуальность? Я даю им способ создать самих себя. Когда к ним приходит это понимание, я позволяю йоге делать свою работу над ними. Когда мы работаем вместе, двойственность исчезает. Мы работаем; каждый забывает, кто он, каждый полностью погружен в процесс. Если кто-то делает ошибку, это – моя ошибка. Если у него происходит прогресс, это – также и мой прогресс. Мы разделяем общее усилие и общую радость: так создается единение». Перевод Анны Самаровой